В этой статье мы расскажем об истории II Ленинградского медицинского института (II ЛМИ), который со временем стал именоваться Санкт-Петербургской государственной медицинской академией им. И.И. Мечникова, а после объединения с Медицинской академией последипломного образования стал частью Северо-Западного государственного медицинского университета им. И.И. Мечникова.
К 65-летию Дня снятия блокады академия выпустила книгу «Чтобы помнили…Блокада», составленную из воспоминаний сотрудников академии о жизни в блокадном Ленинграде. На ее основе и подготовлен этот материал.
С первых дней войны сотрудники 2-го Ленинградского медицинского института решали три основные задачи: осуществляли подготовку врачей, в первую очередь, для армии; проводили научные исследования, которые служили бы интересам обороны; организовывали лечение больных и раненых.
II ЛМИ в медицинской службе Ленинградского фронта
Военно-медицинскую службу Ленинградского фронта возглавил Д.Н. Верховский, в мирное время руководивший в институте военной кафедрой, а заведующий кафедрой инфекционных болезней II ЛМИ профессор С.В. Висковский был назначен главным эпидемиологом Ленинградского фронта. Профессор П.Н. Напалков руководил хирургической службой Западного фронта, З.М. Аграновский стал фронтовым инспектором по питанию воинов Ленинградского фронта, профессор И.Я. Раздольский – главным невропатологом, профессор В.Д. Цинзерлинг – главным патологом, профессор Б.М. Шершевский – заместителем главного терапевта, профессор Г.М. Шполянский – главным гинекологом фронта.
С.М. Рысс возглавил совет питания при Ленгорздравотделе и провел большую работу по внедрению повышенных норм питания в организованных в 1942 году стационарах и столовых для больных дистрофией и авитаминозами. Профессор М.Н. Фишер входил в состав эпидемиологической секции консультативного бюро при военно-санитарном управлении Ленинградского фронта.
Учебная работа
Уже в июне 1941 года из стен института ушли на фронт более 1300 врачей и медицинских сестер, в сентябре – около 1000. 1 августа студенты IV курса, возвратившиеся с производственной практики, обратились к декану с просьбой досрочно начать учебу, чтобы освоить программу V курса к 1 января 1942 года. В сентябре они предложили увеличить часы занятий до десяти в день, чтобы уложиться до 15 ноября. 16 ноября приказом по институту был оформлен выпуск 333 врачей, которые тотчас влились в ряды Вооруженных сил Красной Армии.
Несмотря на огромные трудности блокадного города, зимой 1941–1942 гг. в институте продолжали учиться несколько групп студентов. К марту 1942 года их число увеличилось, поскольку студентам, пропустившим занятия по болезни, разрешили сдать зачеты и экзамены по специальному графику – и не только в институте, но и на дому у преподавателей. В это время около 80% студентов страдали дистрофией, от голода погибали преподаватели и студенты. Медицинская сестра Пашуто сохранила такую запись: «Декан лечебного факультета профессор А.В. Смирнов при обходе холодных комнат общежития студентов увидел там лежащих на кроватях под одеялами полуживых, умирающих или уже умерших студентов. Оставшихся в живых срочно поместили в 8-й павильон, где лежали больные дистрофией. Там их подкормили…»
Администрация института делала все возможное, чтобы поддержать здоровье и силы студентов и преподавателей. На первом этаже 26-го павильона была организована столовая, в которой по продовольственным карточкам могли питаться студенты и сотрудники вуза. Меню, кроме хлеба, состояло из дрожжевого супа, соевой каши, запеканки из смеси жмыха и шелухи из злаковых, предназначавшихся для скота. В этом же павильоне на третьем этаже в течение всей войны работал детский сад на 50 мест.
На протяжении всей блокады студенты участвовали в создании в городе летучих отрядов по выявлению лазутчиков, по сбору фашистских листовок и поддельных продовольственных карточек. Весной 1942 года студенты и сотрудники очищали город от трупов и нечистот.
С 1942 года студенты участвовали в работе «бытовых отрядов», в задачу которых входил обход квартир для выявления детей-сирот и обессиленных дистрофией ленинградцев, и санитарно-бытовых отрядов, созданных для борьбы с педикулезом. Летом 1943 года студенты выехали на три месяца на заготовку торфа для города на ст. Рахья. Три месяца по десять часов в день, стоя в торфяной жиже, разъедавшей кожу, девушки-студентки заготавливали для сушки торфяные кирпичи, которые шли потом в качестве топлива на электростанцию.
> > > Читайте также: Екатерина Илларионовна Михайлова-Демина: история отважной медсестры < < <
Научная работа
Сотрудники проводили научные исследования по проблемам, жизненно важным для фронта и жителей блокадного города. В работе «Клинические особенности гиповитаминозов в Ленинграде в 1941–1942 гг.» С.М. Рысс показал, что авитаминозы нельзя рассматривать вне зависимости от экзогенных факторов, воздействующих на их возникновение, течение и исход.
Для профилактики цинги заведующий кафедрой биохимии профессор А.А. Шмидт и доцент К.З. Тульчинская предложили оригинальный и технически простой метод получения концентратов аскорбиновой кислоты из хвои. Из практических мер по борьбе с голодом и авитаминозами С.М. Рысс и А.А. Шмидт предложили в качестве добавочных продуктов дрожжевой белок и технический казеин, указанные белковые продукты стали приготовляться в виде казеинового молока, желе, студня, сырковой массы.
Проблемы алиментарной дистрофии в блокадном Ленинграде изучал профессор М.Н. Фишер. В сборниках научных трудов блокадного периода опубликованы его исследования по лабораторной характеристике эффективности фаготерапии дизентерии, серодиагностике.
Хирурги-профессора А.В. Смирнов, В.М. Назаров и А.Ю. Созон-Ярошевич за время войны накопили большой опыт в лечении огнестрельных ранений легких и плевры, ранений мочеполовых органов и прямой кишки, повреждений периферических нервов.
З.Г. Френкель исследовал причины ранней детской смертности в Ленинграде на основе анализа статистико-демографических материалов за 40 лет и разработал систему мероприятий по охране здоровья детей младшего возраста. В блокированном Ленинграде ученый также работал над книгой «Удлинение жизни и активная старость», которая была издана сразу после окончания войны и признана уникальным научным трудом.
Член-корреспондент АМН СССР Р.А. Бабаянц с сотрудниками кафедры разработали практические мероприятия по упорядочению водоснабжения, канализации, банно-прачечного хозяйства, состояний жилых и общественных зданий, безопасности и благоустройству бомбоубежищ, подготовили инструкцию по очистке города.
Лечебная работа
В начале войны в больнице им. И.И. Мечникова было развернуто около 1500 оперативных коек и организован сортировочно-эвакуационный госпиталь – СЭГ 2222. В конце 1941 года в больнице наступили тяжелые времена. Прекратилась подача тепла, и сотрудники стали мастерить самодельные печки-времянки – «буржуйки». Медперсонал работал в пальто, поверх которого надевали халат. Когда прекратилась подача света, стали использовать «коптилки»; лишь в операционные подавали свет от движка.
Огромную помощь в работе оказывали студенты. Они дежурили по вечерам и в ночные часы, каждый по 12 часов в неделю. Во время дежурств они читали бойцам газеты, письма родных, произведения художественной литературы, в том числе стихотворения Ольги Берггольц и Константина Симонова. Студенческий вокально-инструментальный ансамбль раз в месяц давал концерты в каждом отделении. Из собранных у преподавателей и медперсонала старых шерстяных вещей студенты вязали для бойцов носки, варежки, шарфы, которые дарили им на память при выписке.
Текст подготовлен по материалам проф. А.В. Шаброва, ректора СПбГМА им. И.И. Мечникова, с 1991 по 2011 гг. и воспоминаниям Е.С. Сковородниковой, главного врача больницы им. И.И. Мечникова в 1944–1946 гг
Из дневника студентки Зинаиды Седельниковой
26/XI 41 г. Очень ослабла, похудела. Не могу долго сидеть за книгами.
29/XI 41 г. Хватило сил добраться до больницы Мечникова. Отлично сдала фармакологию. Запомнилась неподвижная фигура экзаменатора с почти безразличным взглядом. Было видно, что ему не выдержать экзамен на холод и голод, а он, молча, еще пожал мне руку.
1/XII 41 г. Узнала взволновавшую меня весть: оказывается, преподаватель, который принимал у меня экзамен по фармакологии, в тот же день умер у себя в кабинете… Смерть ходит где-то рядом с нами.
18/XII 41 г. Первое дежурство в госпитале. При обходе с врачом поняла, что диагноз у больных один: дистрофия второй или третьей степени… Невозможно было установить возраст больных, все они казались стариками.
19/XII 41 г. Совершенно измученная, голодная и замерзшая сдала дежурство. Но мне еще пришлось помогать относить умерших в морг, устроенный во дворе в гараже. Поразила картина: трупы лежали друг на друге штабелями с фанерными бирками на ногах…
24/I 42 г. … По данным статистики, в Ленинграде за десять дней января умерло 65 тысяч человек. Страшно поверить.
Из записей академика Захария Григорьевича Френкеля
Много раз для того, чтобы попасть на кафедру или на лекцию в Мечниковскую больницу или на Очаковскую улицу, приходилось преодолевать пешком путь более чем в 10 км (и столько же обратно). В общей сложности это требовало не менее 4–5 часов. При возвращении пешком 19 декабря в морозный вечер почувствовал головокружение и на время потерял сознание. Отлеживался на снегу. Через несколько часов дошел до дома.
…Потерял более 20 кг веса… Весь день, весь вечер и ночь – чувство голода. Впервые – ощущение безысходности. Не выжить. Но это так безнадежно-мучительно и деградирующе-унизительно – плакать. Заметно стали падать силы… Отекли ноги… Двигаться трудновато… Завтра 25 декабря. Если доживу – будет мне полных 72 года…
Из воспоминаний Натальи Васильевны Мартыновой – дочери заведующего кафедрой факультетской хирургии II ЛМИ Василия Михайловича Назарова
В клинике больницы им. И.И. Мечникова оперировали и днем, и вечерами, по мере поступления раненых. Отец работал еще и в «Свердловке». Во время операции начался обстрел. Все вышли из операционной, кроме хирурга и его ассистента. Снаряд упал совсем близко, посыпались стекла и штукатурка. Хирурги склонились над больным, защищая его своими телами. Но больше снарядов не было, дали сигнал отбоя, и операция закончилась благополучно.
Из воспоминаний хирурга II ЛМИ Марии Михайловны Усовой
Все ленинградцы были почти в одинаковых условиях, но трудности в коллективе не так страшны, как в одиночку, так как всегда можно морально поддержать друг друга. Ни сложности, ни лишения, ни частые воздушные тревоги, ни подстерегающая ежедневно опасность бомбежек не могли подорвать в нас веру в жизнь, в победу. Было трудно. Но люди жили. Работали. На Победу. На свое будущее. И это было главное. И люди победили. Простые обыкновенные люди, которые никогда не чувствовали себя героями.